Каготы: загадка неприкасаемых

Трудно себе представить, что в просвещенной Европе может быть деление на касты. Нет, понятное дело, что цыган и евреев традиционно не очень любят, но чтобы презирать и демонстративно игнорировать? Однако, как бы вы ни удивлялись, такое было. По-крайней мере, в отношении одного народа – странным образом появившегося и еще более удивительным – исчезнувшего. И словечко «cagot» вовсю используют на Юге Франции в отношении всех идиотов и кретинов в прямом и переносном смысле.
Вплоть до XIX века многие историографы считали каготов, если не умственно отсталыми, то прокаженными, и именно тем объясняли их притеснения. Это – самое простое объяснение. Ведь в мире, который делился на «своих» и «чужих» по религиозным признакам, каготы попали в стан «чужих» вовсе не за то, что поклонялись Магомету или Яхве.

Первые упоминания об этих странных людях относятся к X–XI векам. Именно тогда в церковных книгах Юго-Запада Франции начали появляться записи о рождениях и смертях, где на полях ставили странные пометки – «Chrestian», «Gézitain» (в большей части Госкони), «Gahet» (в Бордо и в Ланде), «Agotac» (в Стране Басков), «Сapot» (в Жерсе) и, собственно, «Cagot» (в Беарне, Верхних Пиренеях и в Верхней Гаронне, где их концентрация была особенно высока). Уже позже, веке в 15-м этот странный народец «дошел» до Бретани, где их стали наименовать «Kakous» или «Caqueux». Согласитесь, странно широкий разброс даже в соседних регионах.

Но особенно интересно их первое название, Chrestians – точная калька с греческого «χρηστιανος», использовавшегося до 6-го века нашей эры, пока людей этого вероисповедания не переименовали в «χριστιανος». Да, вам не показалось – до какого-то момента «христиане» были «хрЕстианами» (а потом и вовсе упростились до «кретинов»). Все это от недостатка гласных в арамейском, а затем и в иврите, когда приходилось чем-то разбавлять пять неудобоваримых согласных сразу. Но разговор сейчас не о лингвистике и ее акробатике, а о том, почему каготы получили такое странное название – «хрестиане», если чуть ли не все считали их – то потомками визиготов, а то и вовсе – сарацин. Ведь и те и другие никакого отношения к христианству не имели. И это первая загадка странного народа, или, точнее, общности людей, совершенно ассимилированных и говоривших на единственном известном им языке – французском. Даже предположение некоторых историков о том, что кагот – это сокращение от латинского «cani Gothi», «псы готов», щедро употреблявшееся вплоть до 5-го века – не терпит никакой критики. Мы же помним, что о каготах заговорили намного позже.

Но что такого странного было в этих людях? Да почти всё: низкорослые, с отсутствующими мочками ушей, тяжелыми надбровными дугами, иногда с явными деформациями тела и часто перепонками между пальцев. «Отец современной хирургии», Ги де Шолиак, впервые в 1326 году описывавший каготов, добавил еще: круглые навыкате глаза, «глядящие зло и угрюмо», почти отсутствующие брови, широкий нос, крупные, неправильной формы губы и невероятное зловоние. И немедленно записал каготов в прокаженные. Но как же так? Ведь известно, что лепра чуть ли не в первую очередь поражает мочки ушей, делая их похожими на уродливые виноградины, а отсутствие мочек – вовсе не повод записывать всех в больные. Скажем, у 30% немцев тоже «круглые» уши, и что? Ну а плохой запах – вообще не показатель. Вы когда-нибудь ездили в час-пик на парижском RER D в сторону Крей? Вот то-то же! Но удивительно другое – неизвестно, кого исследовал средневековый хирург, но, судя по сохранившимся фотографиям, ничего необычного в каготах не было, ну, кроме, может быть, невысокого роста.

Как бы не относился к каготам сам Шолиак, местные жители относились к ним еще хуже. Во-первых, каготы жили на выселках. Ну, это не новость, скажете вы и припомните еврейские «местечки». Во-вторых, они не могли заниматься ничем, кроме работы с деревом и камнем, и в итоге превратились с гильдию отличных плотников, каменотесов и строителей. В третьих, им запрещено было вступать в браки с остальным населением. В четвертых, они не могли охотиться и заниматься сельским хозяйством. Рыбачить им разрешали. От избытка фосфора, который, как известно, благотворно влияет на мозговую деятельность, из каготов получались хорошие хирурги, повитухи и диагносты, и это никого не смущало. Выбирая между смертью и прикосновением к своему драгоценному телу «отверженных», все нормальные люди выбирали второе. Однако, на этом все преференции и заканчивались.

Каготов вообще считали «наместниками смерти на Земле». Поэтому старались как можно меньше с ними пересекаться, прямо как с приснопамятной индийской кастой. Каготам было запрещено касаться перил моста, пить из одного источника с другими (для них существовали отдельные – просто яма в земле, куда наливали по ведру воды каждый день, как свиньям), и даже входить в церковь вместе с остальными. Франсуа Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле» упоминает надпись на двери Телемского аббатства, запрещавшую вход «лицемерам, фанатикам и каготам». Да-да, людям, построившим множество религиозных сооружений, включая Нотр-Дам-де-Пари, в возведении которого участвовало, согласно документам, 270 capots, либо вообще запрещено было переступать святой порог, либо входить в храм божий через отдельный вход – низенький, «украшенный» изображением собачьей головы («cani Gothi», помните?) и вороньих (или утиных) лапок.

Опубликовано в журнале «5Республика» №17 — купить/скачать