Два воспоминания остались у меня от начала жизни во Франции и связаны они с детьми. Бреду по берегу не замерзшей зимой, тусклой речки Баиз. Настроение, как говорят французы, comme si, comme ça (ни то, ни се). Немного ниже, невидимые с тропинки, играют и шумят дети. Вдруг над кустами появляется черная курчавая голова. «Бонжур, мадам!» – с ослепительной улыбкой человека, довольного своей маленькой, но такой энергичной жизнью. Следом повыскакивали и другие детские макушки и радостно застрочили вразнобой: «Бонжур! Бонжур, мадам!» И ведь они меня не видели, а только услышали, но не поленились, поднялись, чтобы поздороваться. Можно, конечно, сколько угодно говорить, что они это не от души, а потому что comme il faut, так принято… И нет в этих пожеланиях никакой теплоты и искренности… Очень парадоксальный аргумент русских людей, исповедующих принцип: «Умри, но не давай улыбки без любви!» Но я иду и, как дурочка, улыбаюсь, и вроде уже и луч солнца сверкнул сквозь тучи. Просто от того, что с тобой поздоровались.
Второе впечатление – иного рода. У наших друзей четырехлетний малыш. Уже несколько раз вижу его зимой бегающим с огромной зеленой соплей, свисающей из носа. Наконец, решаюсь сказать его маме: « Ты знаешь, такие сопли могут быть признаком гайморита. Может, к врачу?» «Да нет, что ты! Пройдет!» – легкомысленно отмахивается мама. Проходит месяца через три, к лету.
Для меня эти ситуации демонстрируют принципы французского воспитания детей. Единство и борьбу противоположностей, так сказать. Французское воспитание – соединение двух противоречивых, с точки зрения российских мам, принципов: строгости воспитания социального и довольно беспечного и непринужденного отношения к самому факту рождения и наличия ребенка. Французский ребенок не греческая амфора пятого века до нашей эры, над которой трясутся мама, папа, бабушка и дедушка. Это просто новый член семьи.
Рождение детей для француженки совсем не повод менять образ жизни. Приехав во Францию с головой, забитой штампами о «демографическом закате Европы», я рассчитывала увидеть во французских семьях по одному ребенку. Как бы не так! Три ребенка – и это не предел. При этом на нянь сбрасывать ребенка тоже не принято. Как так? – спросите вы.
А ребенка просто всегда и везде берут с собой. Он – двухмесячный – лежит в коляске, около столика в ресторане, где поздно вечером при свечах романтически ужинают родители. Он и постарше всегда сопровождает родителей на обедах-ужинах в ресторане – а где еще закрепить воспитание хороших манер за столом? Во всех французских ресторанах для детей есть специальное «детское меню», которое по ценнику выходит в два раза дешевле взрослого. Обычно в нем простые блюда, которые любят дети: спагетти, бургеры, стейки из рубленого мяса (они же – почти наши котлеты). Он и в рюкзачке-слинге, трехмесячный путешествует вместе с мамой по горным тропам Корсики или по побережью Коста-Рики (да-да, сама видела). Если приходят гости, то дети – совсем не повод закончить вечер рано или же уложить их спать. За стол их сажают вместе со всеми, пусть даже стрелки часов к моменту прихода гостей добрались до девяти часов вечера.
А этот замечательный «Ритуал поцелуя на ночь»! Мама и папа перед сном обязательно должны поцеловать своих фофоль и пичун. Даже если собрались гости и суарэ еще в разгаре, танцы и пыль столбом, – все равно приходят дети, подходят по очереди к маме и папе и целуют их.
Сестра моей знакомой француженки, топ-менеджер парижского банка, усыновила троих детей – братьев и сестер – в России. И возвращаясь с ними из Сибири, решила посмотреть Санкт-Петербург (действительно, почему бы не сделать два дела сразу, если уж ты в России? Не топтать же сапоги два раза?). Так и заехала по дороге в Париж в российскую северную столицу с тремя только что усыновленными дитятями 7-и, 4-х и 2-х лет! Без какого-либо знания русского языка. Мужественная женщина!
Французский ребенок, по сути, живет и выживает по общим законам природного мира. Никаких тепличных условий ему не создают. Еще до рождения. Никакого сохранения беременности, когда мамочки месяцами лежат под наблюдением в больнице, во Франции не существует. Выжил в утробе матери – хорошо. Не выжил – се ля ви.
Но самое интересное в том, что у французов с их одной из лучших в Европе социальной защитой декретный оплачиваемый отпуск длится только 4 месяца! Если ты рожаешь третьего ребенка, то можешь рассчитывать уже на 26 недель, то есть на немногим больше шести месяцев. В советское трудное время наши родители тоже отдавали нас в ясли двухмесячными…
Если вы думаете, что это предмет возмущения француженок и последствие их борьбы за свои права, то глубоко ошибаетесь. Это нормально: французская женщина не хочет жертвовать своей работой и наполненной социальной жизнью. Кстати, четырьмя месяцами декрета можно распорядиться самостоятельно. Обычно француженка берет два месяца до рождения ребенка и два – после. С трех месяцев младенцев ждут крэши – французские ясли. Француженки полагают их прекрасным инструментом социализации детей.
В крэшах не всем хватает места, поэтому француженки выпутываются сами, как могут. Государство им в этом не мешает. Например, создаются родительские крэши, когда родители регистрируют ассоциацию, куда нанимают и профессионалов, в том числе. Такая ассоциация может получать дополнительную социальную помощь от государства. Можно просто разделить заботы по присмотру за ребенком с другой мамочкой, это называется garde partagée: мамы составляют расписание, когда одна работает, другая сидит с детьми.
А я лично знала молодую мамашу, которая три раза в неделю возила двухмесячную дочь за 150 км из Тулузы в Тарб (300 км туда и обратно!), так как в Тарбе она преподавала экономику, а жила в Тулузе. В Тарбе жили ее родители, которым она оставляла дочку на часы своего преподавания.
Бабушки и дедушки – это отдельная тема. Французская бабушка придерживается нейтралитета. Во всем. Не дает советов в воспитании. Не забирает ребенка, если «его не с кем оставить». «Не с кем оставить» – такой фразы для французской мамы не существует. Поначалу я не понимала, ну как невозможно оставить ребенка у бабушки с дедушкой всего на неделю каникул мамы, которая хочет поехать отдохнуть, тем более что бабушка и дедушка на пенсии и живут в большом замке, где места хватит на целый пионерский лагерь!
Французская бабушка существует для того, чтобы устраивать воскресные обеды. В воскресенье вся большая семья – дети со своими семьями и своими детьми часто собираются у родителей. Вот здесь бабушки неназойливо участвуют в воспитании: прививают свои внукам хорошие манеры старой Франции за столом и в общении. Надо сказать, вот такая семейственность очень даже работает! Тут вопрос в регулярности.
Регулярность события – это уже ритуал, которому следуют. А ритуалы – цемент французской семейственности. Ритуал присылать бабушкам и дедушкам фотографии внуков: вот эта – в момент рождения, а та – в 6 месяцев, следующая – «наш дуду» в один год! На Рождество можно прислать настенный календарь: каждый месяц – разные фотографии любимых внуков. Французская бабушка, кажется, именно таким образом предпочитает видеть, как растут ее внуки.
Бонжур, мадам, бонжур, месье – кодовая фраза, которая отличит современного французского ребенка от любого другого. Да, надо говорить бонжур всем тетям и дядям, французские мамы совсем не разделяют принципы свободной непосредственной социализации. Французская мать, если сын или дочь забывают «волшебное слово», может и указать, одернуть – дрессирует, в общем. Одно «но»: никогда это не происходит не только с криком – если вы закричите на ребенка, это вызовет натуральный шок в публичном месте – а даже без повышения голоса!
— О, ma puce (ма пюс,моя блошка) (тут обязательно уменьшительно-ласкательное слово –C.M.), ты забыла поцеловать tante Клодин, – выпевает французская мама.
И «Ма пюс» тут же горячо начинает лобызать тетю, которую видит первый раз в жизни.
Если вы думаете, что детей во Франции мало любят, то это совсем не так. При всей загруженности работой, строгости ритуалов, умении находить время для эпикурейских посиделок с друзьями, французская мама преображается в общении с детьми. Никогда она не будет проецировать раздражение и свое плохое настроение на ребенке. Столько ласковых слов, с которыми обращаются к детям, мне кажется, нет ни в одном из языков. Ма пюс – моя блошка, ма пуль, ма пулетт – мой цыленок, ма кокот – моя курочка, мон шатон – мой котенок, мон трэзор – мое сокровище, а также фофоль (fofolle), шупетт (choupette), лулу (loulou) – каких только уменьшительно-ласкательных слов не сочиняют французы, когда речь идет о ребенке!
Дуду, Doudou – наиболее часто употребляемое уменьшительно-ласкательное обращение и к ребенку, и к любимой женщине, оно происходит от названия любимой плюшевой игрушки ребенка. Каждый французский ребенок имеет свой объект-фетиш, с которым не расстается никогда. Засыпает, прижав его к себе, гуляет, держа в руках, ездит с ним на каникулы с родителями. Иногда доходит и до того, что приносит в школу. И пусть этот дуду становится мятым, заношенным, у него стираются глазки и оторвано ухо – ни за что наш дуду не променяет своего дуду на нового красивого друга.
Неудивительно, что комедия «Doudou» (Мягкая игрушка) с Кадом Мерадом в роли отца, положившего несколько дней на поиски потерянного в аэропорту плюшевого медвежонка сына, могла появиться только во Франции.
Французские психологи пишут целые диссертации о феномене детского дуду. Не советуют навязывать ребенку другую игрушку: ему нравится трогать и дышать запахом только своего дуду и это дает ребенку чувство защищенности и безопасности, читаю я в одном психологическом исследовании.
А уж сколько копий сломано по вопросу, в каком возрасте ребенка надо отучать от дуду! В два года, – утверждает категорично один известный педиатр. Нет, это слишком жестоко, говорят другие, можно в пять-шесть. Но вот если ваш ребенок и в 8(!) лет слишком привязан к своему дуду и не может без него заснуть, то стоит обратиться к детскому психиатру. Просто диву даешься накалу страстей вокруг такого маленького дуду.
Французские женщины в основном принимают ребенка мужа из предыдущей семьи как своего. Это даже вопрос чести для француженки – чтобы ребенок мужа полюбил ее, как свою мать. Обычно дети разведенных супругов проводят половину времени у отца и половину времени у матери, бывшей жены. Новые жены включают их в свою жизнь наравне с собственными чадами: одинаковое распределение прав, одинаковый круг обязанностей и, главное, одинаковое количество ласки и уменьшительно-ласкательных слов как в сторону своего, так и в сторону мужниного ребенка. Француженки справедливо полагают, что дети ни в чем не виноваты и их просто надо любить. Независимо от того, кто у них мамы и папы.
Недавно моя подруга Анник с таким осуждением (что совсем нехарактерно для француза – выражать осуждение) говорила об одной нашей знакомой, которая, по-русски говоря, увела мужа из семьи. Бывшие супруги разделили пребывание двух детей на недели: одну неделю дети живут у одного бывшего супруга, а другую неделю – у другого. Но когда к мужчине приходят жить его дети, новая жена с ними мила, однако складывает их одежду для стирки отдельно и не особо готовит, говоря: «Это его дети, пусть он ими занимается!»
– И после этого она еще спрашивает, почему они ее не любят! – возмущается Анник.
Да, это действительно, проступок, осуждаемый общественным мнением во Франции. Пусть даже любовь к чужим детям в тебе так и не проснулась, но принято быть заботливой и ласковой по отношению к ним. Внутренняя дисциплина.
И… воспитание и труд все перетрут! Сесиль усыновила русского ребенка. Она рассказывает, какое важное значение всегда уделяла французской прививке вежливости и этикета своему сыну. Зато теперь, прибегая к ней на занятия по живописи, Роман – а лицо его, не поверите, абсолютно русское, круглое и курносое – со всего маху распахивает дверь, кричит заливисто с порога всем ее сокурсницам: «Бонжур, медам!!! Comment allez-vous ? (Как ваши дела?) – и все дамы тают…
