Франция считается фривольной страной. Здесь, по общему мнению, изобрели «французский поцелуй» (хотя местные называют его просто «поцелуем с языком», или более романтично – «поцелуем двух душ») и кондом (даже город такой есть), который люди стыдливые именуют «французским конвертом». Здесь впервые появилось понятие либертинаж, короли без смущения меняли фавориток, быть проституткой «при доме» не считалось страшным позором, а в прошлом веке было модно иметь l’amante déjeuner – секс с любовником в обеденный перерыв.
Ребенком я таскала Ги де Мопассана из обширной родительской библиотеки, чтобы читать его под одеялом с фонариком. Мне, конечно, здорово бы влетело, если бы мои предки узнали, какой литературой я пробавлялась в свои двенадцать лет. В московском кинотеатре «Прогресс» по кругу гоняли «Мужчину и Женщину» Клода Лелюша, на сеансы которого мы пробирались всеми правдами и неправдами, сбегая с уроков. И целомудренная «разноцветная» сцена в спальне с Анук Эме и Жаном-Луи Трентеньяном стала для моего поколения самым романтическим руководством к действию. Чуть повзрослев, я открыла для себя Анаис Нин и Маргерит Дюрас. А когда мне исполнилось семнадцать, на русском языке издали «Историю О»!
А потом… потом на смену авторам, действительно разбиравшимся во всех тонкостях человеческих отношений, пришли писатели Миллениума, вроде Марка Леви. И секс из французской литературы пропал, как вид. Потому что, если писать о сексе краснея и закатывая глаза, то это – скука, а не секс. Честное слово.
Юлия Нейо
главный редактор
