Король гостиниц Сезар Ритц и история его легендарного отеля

Пожалуй, мы не погрешим против истины, если скажем, что ни один отель в мире, кроме парижского Ritz, не был увековечен в песне, которую знают во всех четырех частях света. По-крайней мере, в отличие от «Отеля Калифорния», «Ритц» – отель не воображаемый, и местоположение его не «где-то посреди пустынного хайвея», а вполне себе в центре Парижа, на роскошной Вандомской площади.

Если вы скажете, что никогда не напевали про себя или вслух: «If you’re blue and you don’t know where to go to, Why don’t you go where fashion sits? Puttin’ on the Ritz» (Если вам грустно, и вы не знаете, куда пойти, то почему бы не отправиться туда, где сидят все модники? Примерьте на себя Ритц) – то вы либо слишком молоды, либо провели свою жизнь в местах, где нет ни кинотеатров, ни телевидения. В конце концов, это Коул Портер и Ирвинг Берлин сделали слово «Ритц» синонимом моды, и выражение Puttin’ on the Ritz вошло в английский слэнг в значении «быть модным». Хотя место и задумывалось верхом шика.

Потому что, когда Сезар Ритц и его партнер, великий повар Огюст Эскоффье открывали в 1898 году свой отель на Place Vendôme, то позвали сюда всех звезд, до которых могли достучаться. А те, до которых не смогли, пришли сами – члены королевских семей Европы, бизнес-магнаты, звезды тусовок  и выдающиеся литераторы, среди которых, кстати, был и 27-летний Марсель Пруст, позже написавший в этом отеле большую часть своего opus magnum «В поисках утраченного времени».

Но это и неудивительно. К моменту, когда отель Ritz распахнул свои двери, его хозяин, Сезар Ритц, уже был настоящей живой легендой, известной от французской Ривьеры до самых роскошных домов Нью-Йорка.

Для сына швейцарского пастуха, который до 15 лет говорил исключительно на диалекте немецкого, это была звезда в небе. Он сбежал из своей деревни Нидервальд в кантоне Вале прямиком в Париж, где начал карьеру посыльным (язык ему давался с трудом), потом стал официантом, метрдотелем и, в итоге, отельером. Его увольняли с той же регулярностью, с которой приходят письма из налоговой, каждый раз заявляя, что у него нет чутья для гостиничного бизнеса. Но он упорно обходил все препятствия – служил управляющим в «Гранд-Отеле» Монте-Карло, в лондонском «Савойе» и «Карлтоне», сделав их, в итоге, самыми желанными адресами для всех богатых и знаменитых.

Для него каждая деталь была важна, и, когда в моду вернулись «выходы в свет», он даже люстры в ресторанах отелей располагал «под правильным углом» – сажал свою жену, одетую во все имеющиеся у нее драгоценности, и смотрел, чтобы свет падал правильно, а бриллианты блестели так, чтобы слепило глаза.

И, как любой швейцарец, Сезар Ритц был упрям и точно знал рецепт правильного отеля: «le client n’a jamais tort». Да-да, это благодаря ему в обиход вошло, что «клиент всегда прав». Удивительное дело для Франции, где клиент-то, в основном, всегда ошибается.

Делать невозможное – было основным лейтмотивом парижского отеля Ritz. И это помимо таких редких для того времени ванны, электричества и телефона в каждом номере. Когда Коулу Портеру, частому гостю «Ритца», понадобился рояль, чтобы сыграть для американского миллионера свое новое музыкальное произведение, он просто позвонил в бар внизу в 10 часов вечера. Ну, а куда еще звонить в Париже ночью? И обычный бармен по имени Жорж украл пианино своего соседа, нанял грузовичок и несколько рабочих с вокзала Гар дю Нор, чтобы пару часов спустя доставить музыкальный инструмент в номер Портера. И это не единственный случай!