Первый раз во Францию я попал в 1998 году. У нас был концерт, спонсором которого была некая турфирма, и в качестве бонуса она подарила нам путевку в Париж на двух человек. Было лето, мой день рождения и разгар чемпионата мира по футболу. Нас с женой поселили в какой-то небольшой отельчик где-то на Бастилии. Из той первой своей поездки я привез песню «Аргентина-Ямайка»: мы оказались возле Эйфелевой башни, когда там отмечали победу аргентинские болельщики. Настоящее бело-голубое море, которое подхватило нас, покачало на руках и отпустило. А выше на Трокадеро сбились кучкой ямайцы. Они играли на барабанах, а аргентинцы – удивительное дело – танцевали под них. Париж вообще – город-праздник. Буквально на следующий день нас привлекли звуки музыки, мы вышли из сада Тюильри на улицу и увидели разноцветный парад. Перья, блестки, красота. Ну, вы догадываетесь наверное, что присмотревшись повнимательнее, мы обнаружили, что девушки в боа вовсе и не девушки – это был разудалый гей-прайд.
Одно из самых ярких воспоминаний следующей поездки – это устрицы где-то на нормандском побережье. Которые фермеры-рыбаки, суровые ребята в потертых штанах и ветровках, продают прямо в пластиковых поддонах. Мы взяли две дюжины. Но как их открывать-то? Я где-то читал, но видимо не так понял, что, если полить их лимоном, они сами открываются. Наивный, выдавил на них весь лимон, а они – ни в какую. Пришлось возвращаться к рыбаку и на пальцах объяснять ему, что я не вернуть их хочу, а как-то съесть. Он вытащил чуть ли не ржавый нож, и буквально за минуту открыл их все, а потом откуда-то достал запотевшую бутылку дешевого белого вина и вручил мне ее в подарок. И вот сидим мы на камушке, едим этих устриц, вино пьем, а мимо проходит экскурсия – то ли украинская, то ли белорусская, судя по говору. И вдруг мы слышим: «Везет же этим французам. Посмотри, они, поди, каждый день устриц вот так едят и вином запивают».
Однажды судьба занесла нас в Онфлёр, в гостиницу, где был Мишленовский ресторан. Мы решили не упускать такого шанса, заказали столик, вышли к ужину нарядные, приготовившись вкусить от высокой кухни. Наш официант был похож на полного внутреннего достоинства графа, которому по какой-то нелепой причине пришлось сегодня обслуживать этот столик. И, если бы мы понимали, куда пришли, он определенно был бы более счастлив, но он мгновенно раскусил, что мы здесь случайные люди. И крайне расстроился. Мы почти наугад ткнули в меню, он посоветовал вино, а потом порекомендовал какое-то блюдо, ради которого, по его словам, «сюда и приезжают». Все было вкусно. Правда, мало. И под завершение ужина наш официант вынес то самое блюдо, «ради которого». На маленькой сковородочке, размером с ту, в которую играют мои внучки, лежали шесть молодых картофелин. Маленькой, игрушечной вилочкой, он положил их нам на тарелки и замер в ожидании. Видимо, вкус жареной молодой картошки должен был произвести вкусовой фурор и гастрономический оргазм. Ни того, ни другого не произошло. По лицу официанта было видно, что мы в его градации гостей скатились куда-то на самое дно гурманской иерархии. С тех пор мы взяли за правило ходить в заведение за местными французами. Видишь, что мимо понесли тарелку с уткой или куском мяса, хватай официанта за рукав и требуй такого же.
Что же касается другой гордости Франции, вина, то честно могу сказать, что вина до 70 евро я понимаю, а вот все, что дороже – Petrus какой-нибудь, или Yquem – для меня совершенно непонятны. То есть не вкус непонятен, хотя и он тоже может мало отличаться от приблизительно похожего вина из такого же региона, но самое непонятное – это цена. Так что в этом отношении я совсем не сноб. И даже не помню названия самого вкусного шампанского, которое я пил в жизни. То есть, наверное, оно даже не было особо выдающимся, просто однажды мы гуляли по Монмартру и увидели, что на лужайке натягивают экран для кино под открытым небом. Я быстро сбегал в соседнюю лавку, схватил первое, что подвернулось под руку – шампанское и шоколад, мы устроились на травке с парижанами и стали смотреть фильм. Показывали «Амели», который я знаю наизусть. Рядом с нами бегала собачка, маленькая такая, парижская, мы угостили шоколадом ее, а ее хозяев – шампанским. И в какой-то момент мне показалось, что я прекрасно знаю французский, потому что смеялся вместе с остальными над шутками в фильме, пил с ними шампанское из горлышка и чуть ли не впервые в жизни почувствовал невероятное ощущение общности, покоя и счастья. И вот, кажется, с тех пор для меня шампанское, настоящее, французское, всегда ассоциируется с праздником.
Опубликовано в журнале «5Республика» №14 — купить/скачать
