Миллион алых роз для французской актрисы

Трагическую историю любви с миллионом алых роз, которые бедный художник подарил некой актрисе, «пустил в свет» Константин Паустовский. Ну а потом, сами знаете, она превратилась в песню и навсегда закрепилась в умах обитателей всего советского пространства. Историю эту рассказывают и пересказывают бесконечно. Историю страсти художника Нико Пиросмани к французской актрисе Маргарите де Севр.

Вы услышите о ней в Тбилиси со всеми подробностями. Но давайте смотреть на вещи реально. Как бы скучно это ни звучало, миллиона роз не было. Кстати, они вообще непонятно откуда взялись. Паустовский, например, настаивает, что цветов было много, конечно, но большей частью – все иранская сирень да анемоны, и их свозили на площадь огромными телегами. Но вот проблема – площади тоже не было. То ли Паустовский запамятовал, то ли ошибся, но разворачивалось действие этой бурной влюбленности в тбилисском районе Сололаки. А там нет никаких — ни больших, ни маленьких — площадей, а лишь переплетение узких улочек, с нависшими над дорогой ажурными балкончиками.

Собственно, нужно сделать лирическое отступление, и сказать, что и актрисы-то не было. Была шансоньетка, певшая любовные песенки, о которой Нико случайно прочитал в апреле 1909 года (а не как многие утверждают – в 1905 году) в «Тифлисском листке», как о «единственном бенефисе прекрасной Маргариты де Севр, представляющей новый парижский жанр метаморфозы…»

На тот момент Нико Пиросмани владел — нет, не таверной и не гостиницей (как принято считать) — он владел молочной лавкой, над которой у него была небольшая комната, где он хранил свои пожитки и отдыхал от трудов праведных, и считался этаким предпринимателем средней руки. То ли четвертый, то ли пятый сын крестьянина, которому в наследство не досталось ничего, собирал на эту лавку по своим друзьям, и собрал-таки, взяв в партнеры своего хорошего приятеля, который и ссудил ему большую часть. А, как крестьянский ребенок, быстро наладил поставки молока и сыра из собственной деревни.

Не романтично? Ни разу. Нет, он рисовал, конечно. Даже вывеску для своей лавки создал сам. Говорят, на ней было изображено две коровы — черная и белая, удивленно смотрящие почти человеческими глазами на покупателей. Но на тот момент, живопись была скорее увлечением – не более того.