Жорж Мельес: на Луну и обратно

В 1925 году, киновед Жорж Садуль, волею судьбы оказавшийся на вокзале Монпарнас, то ли встречая, то ли провожая кого-то, вдруг приметил в маленьком киоске, торгующем игрушками и конфетами, благообразного старика, кутающегося в пальто. Продавец приветливо улыбался покупателям, а Садуль не верил собственным глазам. Перед ним был сам Жорж Мельес, пионер кинематографа, всеми позабытый и, кажется, несколько раз уже похороненный журналистами. Садуль не замедлил сообщить о своей «находке» Леону Дрюо, главному редактору «Ciné-journal», а еще через три года директор кинотеатра Studio 28 Жан Моклер обнаружил в пыльных запасниках восемь чудом сохранившихся копий фильмов Мельеса. И в 1929 году в концертном зале Плейель состоялся бенефис режиссера, на котором он представлял свои, снятые уйму лет назад, картины. Парижская публика, в свое время быстро утратившая интерес к фильмам Мельеса, вновь пришла в бешеный восторг.

Все фото: La Cinémathèque française

Жорж Мельес родился в состоятельной семье хозяина обувной фабрики. Тогда чуть ли не пол-Парижа фланировало в ботинках с золотой литерой «М» на подметке. И будущее успешного промышленника изо всех сил махало мальчику флажками и разноцветными воздушными шариками. Но к чему к чему, а к работе ремесленника душа мальчика точно не лежала. Больше всего на свете ему хотелось показывать фокусы. За это папа отправил его в Англию, в надежде, что суровое английское воспитание наставит Жоржа на путь истинный. Не помогло. Вернувшись в Париж, Жорж принялся рисовать острополитические карикатуры и даже публиковать их в журналах. На этом папаша сломался. Он решил, что фокусы все же спокойнее карикатуры и, скрепя сердце, купил сыну заброшенный театр Робер-Удан (Robert-Houdin) на Итальянском бульваре. От бывшего владельца осталось множество презабавных автоматонов и приспособлений для создания иллюзий, к переделке и усовершенствованию которых Жорж приступил с особым рвением. Его мечта исполнилась – он показывал фокусы, объединяя их в мини-спектакли. Публике нравилось, народ валил валом.

Но однажды произошло событие, перевернувшее жизнь Мельеса, о котором он сам написал потом в журнале La Semaine cinématographique:

«Пришел ко мне Эмиль Туртан, чье фотоателье находилось аккурат этажом ниже театра Робер-Удан. Туда частенько наведывался Мсье Люмьер-отец, поставлявший в ателье свои фотопластины.
– Вы свободны вечером? – спросил Туртан. – Приходите в Гран Кафе сегодня в девять. Вы, поражающий весь Париж своими трюками, увидите нечто, что поразит вас самого до глубины души!
– В самом деле? И что же это может быть?
–Тссс! Приходите, и все увидите сами, я не буду ничего говорить.
Весьма заинтригованный, я принял приглашение и пришел в Гран Кафе в назначенное время, не имея и малейшего понятия о том, что мне предстоит увидеть. Через некоторое время на экране появилась неподвижная фотография площади Белькур в Лионе. Слегка удивленный, я успел шепнуть своему соседу : «Нас для этого побеспокоили? Подобные проекции я уже наблюдаю более десятка лет». И едва я ее закончил, как лошадь, тянувшая за собой фургон, начала идти в нашем направлении, а позади нее поехали экипажи, пошли пешеходы, одним словом, все на улице пришло в движение. От подобного спектакля мы, пораженные, пораскрывали рты: разрушалась в облаке пыли под ударами молотов стена; прибывал поезд; младенец ел суп, а на заднем фоне шевелились на ветру листья деревьев; выходили рабочие с завода Люмьер; и поливался знаменитый поливальщик. В конце сеанса я предложил мсье Люмьеру купить у него аппарат для моего театра. Он отказался. Я предложил аж 10 тысяч франков, что казалось мне астрономической суммой. Мсье Тома, директор театра Греван, предлагал 20, но тоже безрезультатно. Люмьер был непоколебим и лишь говорил: «Этот аппарат – мой огромный секрет, я не намерен его продавать; я желаю быть его эксклюзивным пользователем».

Но не был бы Мельес Мельесом, если бы смирился с этим. Недолго думая, он отправился в Англию, где приобрел у тамошнего изобретателя Роберта Пола камеру-проектор. К сожалению, а точнее, конечно, к счастью, с английским аппаратом Мильесу не повезло, точнее, повезло – он заедал. Однажды Мельес снимал площадь Опера и дьявольскую машину вновь заклинило. Он сражался с ней почти минуту, но за это время экипажи и прохожие уже поменяли свои места.

Потом он напишет: «Когда я стал проецировать ленту в том месте, где произошел разрыв, то увидел, как омнибус превратился в похоронные дроги, а мужчины – в женщин».

Вуаля! Что интересного в том, чтобы снимать просто движущиеся картинки, если можно создать волшебство?!