Альфонс Бертийон: гений криминалистики и его коллекция ушей

Если вы смотрели фильм Романа Полански про Дрейфуса, то, конечно, не могли не обратить внимания на персонажа, благодаря которому блестящий офицер оказался в тюрьме по обвинению в шпионаже. Это – самое черное пятно на репутации гения криминалистики, чьими методами до сих пор пользуется полиция всего мира. Кто-то утверждает, что это вышло случайно, другие же уверены, что даже гении могут быть антисемитами. А ведь его сам сэр Артур Конан Дойл называл в своей «Собаке Баскервилей» лучшим сыщиком на свете! Как бы то ни было, мы расскажем вам о том, кто такой Альфонс Бертийон, почему он фотографировал уши и отрицал важность отпечатков пальцев, и почему вы больше не перепутаете его с одноименным мороженым.

До изобретения метода «судебной антропометрии» или «бертильонажа», названного в честь Альфонса Бертийона, французской полиции приходилось пользоваться подчас очень сомнительными методами легендарного Эжена Видока. Того самого, что был когда-то преступником, а потом стал сыщиком и потому утверждал, что лучше знает повадки и характер криминальных элементов, чем эти самые криминальные элементы знают себя. А методы сыщика, первым организовавшего в стране Bureau de Renseignements, надо сказать, были более чем сомнительны – Видок утверждал, что опирается на свою фотографическую память, что часто приводило к тому, что действительно опасные преступники, или, как многие полагают, хорошие друзья по преступному прошлому Видока, уходили от закона, а в сети правосудия попадались лишь мелкие рыбешки.

Вот с этой системой Видока и пришлось работать пришедшему в Префектуру полиции мелким клерком 26-летнему Альфонсу Бертийону. И это ему еще сильно повезло, что в 1871 году в полиции наконец-то освоили фотографию и, благодаря Эжену Аперру (не путать с художником-однофамильцем), появились первые снимки преступников. Но, как ни старался Аппер, фотопортреты у него выходили почти праздничные – такие бы в семейный альбом, а не в полицейское досье.

Вообще говоря, Альфонс  Бертийон и не должен был попасть на какую-то хоть мало-мальски приличную работу. Он с трудом сдал выпускные экзамены в школе, да еще и со специализацией на литературе, и его отец Луи-Адольф, президент и основатель Антропологического Общества и Университетской Школы Аутопсии, особых надежд на него не возлагал в принципе. К наукам его сын точно не имел никакой склонности, поэтому и пошел работать клерком в банк, а потом — учителем французского в начальную школу. Но характер у Альфонса был тяжелый и неуживчивый, поэтому его выгнали даже с невысокой учительской ставки, и он не нашел ничего лучше, чем устроиться в полицию возиться с бумажками и как можно реже контактировать с людьми.

К моменту, когда сын именитого ученого Альфонс Бертийон попал в Первый отдел, в архиве, с которым ему пришлось работать, было почти пять миллионов досье и 80 000 фотографий, и это, конечно, говорит о том, что полицейские и их фотограф не зря ели казенный хлеб и получали зарплату. С другой стороны – заполнение досье было жутко скучным занятием и включало в себя стандартные до зевоты описания: рост средний, телосложение крепкое, волосы темные, особых примет нет. А под эти описания попадала большая часть жителей Франции. Фотографии тоже работу не облегчали: стоило в очередной раз задержанному состроить в объектив рожицу или скосить глаза к переносице – и все, его было уже не узнать, приходилось заводить новое досье. Ведь, что естественно, настоящими именами преступники редко назывались.

---