Алексис Лишин: папа русского Бордо

Про негоцианта Алексиса Лишина сегодня знают только самые дотошные энологи. А ведь в прошлом веке он был одной из самых знаменитых фигур в винном мире! Непревзойденный рассказчик, феноменальный дегустатор, способный описать вино в нескольких емких и точных выражениях, искренне и страстно любивший мир вина, он безраздельно правил в нем без малого тридцать лет! Владелец нескольких замков, автор переведенных на восемь языков книг, он до конца дней говорил по-русски и называл Россию своей родиной.

Впервые об Алексисе, а точнее, конечно, об Алексее Лишине я услышала в одном из замков Бордо – в имени и фамилии бывшего владельца поместья Prieuré-Lichine безошибочно звучало что-то русское. Действительно, подтвердили мне, человек, давший свое имя замку в коммуне Марго, был нашим земляком. Не просто богатым русским, купившим от тщеславия и больших денег престижное шато, а крупнейшим деятелем винных культур Франции и Америки, видным негоциантом, неутомимым энтузиастом виноторговли…
И пока гости обменивались мнениями по поводу вин предыдущих урожаев, я, с разрешения новых владельцев, осматривала комнаты . В отличие от многих бордосских хозяйств, дом казался обжитым, очень уютным и по-хорошему старомодным. Время в этом жилище застыло где-то в 50-60-х – ведь именно в эти годы в стенах замка била настоящая жизнь – к счастью, нынешние владельцы все оставили как есть. Вот почему, пока я бродила по дому, меня не покидало ощущение незримого присутствия хозяина – русского по происхождению, американца по мышлению, француза по духу.

Между Новым и Старым светом

О детстве и юности Алексиса-Алексея Лишина известно не слишком много. Ему было четыре года, когда в России случилась Революция. Бросив в Москве дом и дело, отец Алексея вывез семью по Транс-Сибирской магистрали во Владивосток. Там Лишины пересели на теплоход и перебрались в Японию, а затем в Нью-Йорк. Конечным пунктом их бегства стал Париж, где Лишин-старший открыл туристическую фирму. Окончив лицей, Алексей получил высшее образование в Америке, и после получения диплома университета в Пенсильвании вернулся к родным во Францию. Все три языка – русский, французский, английский – он до конца дней называл родными, и все три страны – Россию, Францию и США – считал своей родиной.

Ни о какой работе с винами он в те годы и помышлять не мог – в Америке правил Сухой Закон – зато довольно успешно трудился в фирме отца. А между экскурсиями с богатыми туристами в Версаль и Фонтенбло Алексис подрабатывал в The New York Herald Tribune, время от времени публикуя заметки о новых парижских ресторанах. В декабре 1932 года американские законодатели, осознав бесперспективность борьбы с «зеленым змием», были вынуждены отменить Сухой Закон – в Конституцию внесли очередную, XXI поправку. Торговля алкоголем стала легальной. Население, томившееся под игом вынужденной трезвости 13 лет 10 месяцев и 15 дней, немедленно воспряло духом.

Надо сказать, что, несмотря на отмену Сухого Закона, негоцианты нескоро обрели респектабельность – их репутация в Америке в 1930-е и в 1940-е годы годы была крайне неважной – относилось к ним подозрительно, по-старинке продолжая называть бутлегерами. Фрэнк Шунмейкер боролся с этим предубеждением по-своему – он писал книги, веря в то, что общество со временем будет воспринимать вино не как зло, а как гастрономический продукт и часть жизни.

Его The Complete Book of Wine стала одной из первых попыток объясниться на эту тему. И, разумеется, он был готов заключить в свои объятья каждого, кто разделял его взгляды. Поэтому неудивительно, что Фрэнк быстро подружился с Алексисом, и вместе они начали завозить французские вина в Америку, став их самыми энергичными пропагандистами. А когда началась Вторая мировая и импорт стал невозможен, переключились на американских виноделов. Увидев, что калифорнийцы без зазрения совести ставят на свои этикетки названия Chablis и Burgundy, начали убеждать их использовать наименования сортов винограда – Gamay или Cabernet Sauvignon, что, в общем, повсеместно даже прижилось.

А потом и тот, и другой отправились по призыву в армию. Как полиглота, командование приписало Лишина к разведке. О том, что происходило с ним на военной службе, точно не знает никто – а сам он, как и все великие рассказчики, очень любил преувеличить свои подвиги. Известно лишь, что служил он на Корсике и в Северной Африке, получил за свои заслуги чин майора, бронзовую звезду и железный крест. Все остальное – мифы. Сам Лишин любил рассказывать о том, что на Эльбе спал в постели Наполеона, что неоднократно пересекал линию фронта и возвращался назад с несколькими бутылками вина «розе» в руках, что, попав в ставку генерала Эйзенхауэра, встречался с Черчиллем, который с интересом слушал его лекции о вине… Впрочем, подобных историй – неважно правдивые они или выдуманные – в жизни Лишина было множество.

Опубликовано в журнале «5Республика» №14 — купить/скачать