Illustration Hannah Jacobs У вас есть русские привычки или обычаи, juste quelque chose, от которых вы не можете отказаться во Франции? Я могу отказаться от всего: от квашеной капусты и черного хлеба, от посиделок за полночь и привычки выбирать столик в ресторане, от громких разговоров и макияжа… Но не могу отказаться от одного – от русской бани или сауны. Единственное условие, которое я поставила мужу при переезде во Францию: дома должна быть сауна. Я была так отчаянно мотивирована, что муж даже испугался.
Отношение французов к сауне, как к космическому полету на Марс. Они где-то что-то слышали –финны и прочие скандинавы сидят там все дни, но, конечно, они же замерзают, вот и греются – но в целом, о пользе сауны и поведении в ней французы не знают ничего. Даже врачи с недоверием и снисходительной улыбкой – ah bon ? – смотрят на тебя, когда ты рассказываешь, как много хорошего сауна несет для здоровья. В бальнеологических центрах, конечно, сауны устанавливают. Но, мама миа, как в них себя ведут французы: выходя, половина из них двери не закрывает (ну и что – пар, не пар; у людей вообще нет представления, зачем они сюда вошли). Сначала это меня бесило, но по прошествии энного количества лет во Франции, я перешла во французскую стадию полной эмоциональной безмятежности и иногда только очень вежливо прошу прикрыть дверь, а то и сама встаю и закрываю. И это еще, учитывая, что закон запрещает поднимать в этих теплых сырых пещерах, которые они называют саунами, температуру выше 80 градусов.
Однако муж мой – человек любопытный, именно из любопытства и изучил проблему и установил-таки сауну с финской печкой. Хотя поначалу туда сам ни ногой! Однажды в России мой брат зазвал его в русскую баню на своем дачном участке. Когда я вошла в парилку, муж сидел на полу с полузакрытыми глазами, прислонившись к стене, и тихо шептал: «Я умираю… я умира…».
День, когда я первый раз пыталась его запихнуть в нашу сауну, возвысился, не побоюсь этого слова, до высокой трагедии.
– У тебя застарелый насморк, надо пойти в сауну! – начинаю многозначительно.
– Moi, encore aller au four (тот случай в России навсегда в его памяти) ?! Sorcière! – кричит муж как средневековый Парацельс на аутодафэ.
– Надо, Федя, надо! – сражаю я его русским фольклором.
– Почему надо??? – возмущается воспитанный в демократических традициях муж. – Что это у вас, русских, всегда за «надо»? И я не Федя!
– Вот! – торжествующе заключаю я. – Вот так же вы, французы, вместе со своим Петеном и сдались немцам в 1940-м! Потому что вы не знаете слово «надо»!
Муж, пристыженный, задумывается над семантическими и практическими нюансами слова «надо» и, кажется, близок к пониманию. Я меняю тактику.
– Ну ты же хочешь, чтобы из тебя вышли все вредные вонючие шлаки, так ты разгрузишь свои почки, твой нос задышит, твоя старая кожа сойдет и новая молодая кожа засияет блеском и красотой… – напеваю эту задушевную мантру раз пять.
Муж начинает слушать с недоверчивым вниманием. Плохие запахи, как истинный француз, он не переносит. На пятый раз тяжко вздыхает:
– Но только один раз!
…По прошествии некоторого времени вопль из сауны:
– Mes yeux brûllent ! (Mои глаза горят!)
Господи, да что случилось, врываюсь как служба 911.
Муж лежит на банкетке, пот течет ручьями и заливает глаза. «Это только твой пот, он попадает в глаза, промой водой», – успокаиваю его я.
– Эти шлаки выжигают мои глаза, – трагическим голосом сообщает впечатлительный муж.
– Это у тебя слишком яркое воображение, – парирую я.
Зато после сауны ходит веселый, гордо показывая свою кожу: смотри, моя кожа нежная, как у ребенка….
Понадобилось лет пять принудительных банных процедур, прежде чем однажды он сам не сказал: « Мне кажется, нам надо пойти в сауну и вывести шлаки (о, это волшебное слово шлаки!)» Только такое случается очень редко…
…И все-таки, нет. Французы не вхожи в горящую избу. Априори. Есть, конечно, в каждой нации особо любознательные особи, которые и тараканов с мухами будут есть в Камбодже и Перу, причмокивая от удовольствия, и в фавелы Сан-Паулу ринутся с горящими глазами, если только их там не ухлопает по случайности наркодилер. Но в целом в савуар-вивр эпикурейской нации понятие «entrer dans le four» (пойти в печь) не входит. Француз лучше тихо умрет от коронавируса, но с долипраном, без болей, чем будет испытывать дискомфорт в сауне. Что тут говорить, если часто французам и жить становится больно! Ну тогда они ее заканчивают самоубийством. Быстро и безболезненно. Двадцать четыре суицида в день – убийственная статистика.
Поэтому классическая сауна, а того хуже, русская баня, так и останется для среднестатистического француза то ли спуском в трущобы Мумбаи, то ли зажаренным à point тараканом.
Есть, конечно, в этой прекрасной нации свои завораживающие прекрасные черты, но об этом –другие истории…
