Эта блюдо стало такой же неотъемлемой частью классической французской кухни, как говядина по-бургундски (бёф-бургиньон), петух в вине (кок-о-ван) и луковый суп. Даже до России оно дошло, но ничего общего между безвкусной и сухой запеканкой, которой нас мучили на школьных обедах, и пармантье – нет. А ведь история могла сложиться совсем иначе…
Началось все с того, разумеется, что Колумб открыл Америку и привез в Европу клубни, которые все посчитали ядовитыми и есть отказывались. Зато картошку распробовали свиньи, и только в качестве корма для хрюшек ее и высаживали. Может быть, мы бы до сих пор и не попробовали этот корнеплод, если бы не Семилетняя война и не один попавший в плен к немцам фармацевт по имени Антуан-Огюст Пармантье.
Рацион заключенных состоял приблизительно из того же, что получали животные на ферме – пустого картофельного супа. Казалось бы, за несколько лет такой диеты, Пармантье должен был возненавидеть картошку. Но, к счастью, этого не произошло.
После подписания мира в 1763 году, он вернулся в Париж и попытался популяризировать «несъедобные» клубни. К кому он только не обращался, везде получал отказ: клирики полагали картошку овощем, вызывающим похоть (и вообще – протестанской едой, неприемлемой для доброго католика), медики считали, что картошка провоцирует проказу, золотуху и даже чуму, кулинары не нашли в ней ни вкусовых, ни питательных свойств.
Опубликовано в журнале «5Республика» №10 — купить/скачать